Короткая история короткой жизни краснокнижного животного — в беседе с основателем первого в России реабилитационного центра для морских млекопитающих

Приморский океанариум после гибели сивучонка и двух дельфинов словно «прорвало». Смерть животных стала краем, после которого некоторые его сотрудники нарушили обет молчания. И мы каждый день узнаем о самом современном и самом большом океанариуме страны много нового — страшного. О специфических отношениях «верхов и низов». О гнилой рыбе для животных. О почти не работающей системе жизнеобеспечения… Океанариум потерял 14 млекопитающих. Цифра жуткая. Но даже в череде этих страшных смертей гибель сивучонка Старка выглядит особо. Краснокнижный малыш имел шанс вернуться в дикую природу. Но его такого шанса лишили. Об этом — в беседе с основателем первого в России реабилитационного центра «Тюлень» для морских млекопитающих Лорой БЕЛОИВАН:

— Это особый, уникальный, редкий случай: когда краснокнижное морское животное стало возможным, во-первых, изъять из дикой природы, а во-вторых — легализовать. Потому что это практически не реально. Поясню.

Сивуч — животное-эндемик, причем с очень ограниченным ареалом обитания. Командоры, Курилы и немного на Сахалине. То есть, мигрирует он далеко, вплоть до Калифорнийского залива, но репродуктивные лежбища только здесь. Щенки рождаются только здесь, у нас. Именно они могут представлять коммерческий интерес.

Но попасть на репродуктивное лежбище сивучей посторонним невозможно. Во-первых, это заповедник, где всякая деятельность, кроме научно-наблюдательной, запрещена. Во-вторых — здесь пограничная зона.

Уже лет двадцать пять, или около того, там каждый год с июня по август работает научная экспедиция Камчатского института географии ДВО РАН. Возглавляет ее Владимир Николаевич Бурканов. Это главный в мире специалист по северным морским львам. Задачи экспедиции — подсчет животных, мечение, взятие биологических проб. Мы в ней лет десять назад принимали участие. Это я к тому, что очень хорошо знаю: начальник экспедиции постоянно, ежедневно выходит на связь с пограничниками. То есть, контроль там тотальный. Практически, единственные, кто там бывает регулярно — это Бурканов и его команда.

Сивуч — объект международной Красной книги, поэтому он не может быть объектом коммерции. Ни в живом, ни в мертвом виде. Его нельзя продать или купить. Для него не существует цены. Не существует механизма для легализации, например, каким-то чудом выкраденного из природы зверя.

— И вдруг сивуч все-таки попадает в руки человека…

— Что произошло. Бурканову наблюдатели из его группы сообщили, что два детеныша-сеголетка на острове Тюлений остались без матерей и погибают. И Бурканов принимает решение изъять их. То есть, пожалел детенышей. Я не знаю, возможно, если бы это произошло на другом каком-то острове, он бы не стал их забирать. В естественный ход событий в заповедниках вмешиваться запрещено. Но Тюлений — единственное место в среде обитания сивуча, где ведется человеческая деятельность. Возможно, это сказалось на решении Бурканова.

Они сивучат забрали, и с одобрения Росприроднадзора, — ведь Бурканов величина мирового масштаба, ни у кого другого не получилось бы это сделать — передали их в реабилитационный центр фонда Green Sakhalin. Его руководитель Александр Иванов — наш друг, наш, можно сказать, ученик, мы им очень гордимся. Он берет этих двух сивучат. У них страшный дефицит веса — детеныши по 15-16 кг при норме 35-50. Истощение, обезвоживание, они бы в природе не выжили. Это было совершенно оправданное действие.

— То есть, сивучат было два?

— Да, и пресса, информагентства начали сообщать: в Green Sakhalin на реабилитации находятся два краснокнижных животных. И это, к сожалению, стало сигналом для тех заведений, где в неволе содержатся мормлеки, где коммерческая деятельность построена на эксплуатации животных. И к Саше начала выстраиваться очередь — со всей страны — на этих зверей. В числе страждущих и Приморский океанариум. Который снарядил на Сахалин своих представителей.

— Сообщалось, вроде как для оказания помощи?

— Появилась информация, что приехали именно — специалисты по реабилитации Приморского океанариума. Это вранье. Реабилитация изъятого из природы животного предполагает его возвращение в естественную среду обитания. В океанариуме таких специалистов нет. Там есть специалисты по адаптации отловленных животных к неволе. Это — антонимы! Один из представителей океанариума задавал Саше вопрос: «Как ты делаешь, что у тебя малыши не умирают?»

Именно от этих людей потом пошла информация, что у сахалинского специалиста мало опыта. Тоже вранье. У него в этом году было 21 животное на реабилитации. Не выжили двое, которые были в необратимом состоянии. Один страшно избит палками, второй тоже попал с очень серьезными травмами… Но это очень высокий процент выживаемости, это большой успех. Причем, это были морские млекопитающие разных видов. Мы действительно им гордимся. В спартанских условиях Саша творит чудеса. То есть, это прекрасный специалист. Именно он вытащил сивучат из критического состояния. Он спасал их три недели. Они начали набирать вес, уже начали есть рыбу.

— И тут появились специалисты из Приморского океанариума?

— Саша назвал сивучат Старк и Ио. Отдавать их он не хотел. Потому что с ними вполне реально можно было работать с перспективой для возвращения в природу. Единственный момент — не в этом году, так как сивучата с мамашами расстаются не так быстро. И это было очень реально — создать условия для зимовки и выпустить их следующим летом: нашли бы и средства, и деньги, потому что в нашей стране это уникальная ситуация — перспектива возращения сивуча в природу. Думаю, и помощь бы была, и условия все созданы.

И тут вдруг с территории реабилитационного центра исчезает один из сивучат.

Ограждающая сеть оказалась разрезанной. Все живы, на месте, а сивученка Ио нет. Исчез. И тут же представители океанариума пишут в Росприроднадзор заявление, что условия содержания у сахалинцев плохие — пропало одно краснокнижное животное, просим, пока с ним тоже ничего не случилось, передать второго зверя в Приморский океанариум. Росприроднадзор практически мгновенно выносит предписание о передаче Старка океанариуму. А Ио так больше нигде не проявился. Думаю, его сразу не стало в живых. Вот такое странное, загадочное стечение обстоятельств. Так Старк попал в Приморский океанариум. Два месяца он там прожил.

Короткая история короткой жизни Старка.

— Версия его гибели от слесаря с молотком озвучена…

— Я не верю в версию со слесарем. Уже комментировала, повторюсь: это просто не умещается в моей голове. Как в режимном учреждении любой сотрудник, не имеющий отношения к животным, может зайти в карантинный блок без сопровождения ответственного специалиста?! Да и как может вменяемый взрослый человек так испугаться малыша-сивученка, чтобы отбиваться от него молотком?! Океанариум напичкан камерами наблюдения, должна быть запись ЧП. Где она?! И если у Старка симметричные травмы головы с обеих сторон, возможно, его убили дверью. И вот что еще. Это было уникальное приобретение Приморского океанариума, они должны были над этим сивучем трястись, пылинки сдувать. Такого случая может больше не повториться. Это бесценный зверь в прямом и переносном смысле. Они не могли не отдавать себе отчет о редчайшем везении, иначе не приехали бы на Сахалин.

Допустим, произошло ЧП. Страшное. Какая предполагается реакция? Пресс-конференцию созвать, заявить публично, рвать волосы на голове… Говорить о том, что мы виноваты, не доглядели, не предусмотрели всего. Это было бы похоже на человеческую реакцию, что люди расстроились, что они чувствуют свою вину за гибель животного. Она на них. Но если бы не утечка информации, мы бы об этом могли и не узнать.

Проходит несколько дней, погибают два дельфина-белобочки. Опять утечка информации. Результаты аутопсии, по некоторым данным, показывают картину, которая очень сходна с признаками отравления щелочью. И опять никто не виноват.

— 14 смертей. Все случаи трагичные. И никто не виноват…

— Здесь принцип изначально другой. У них гибнут животные, но для них это не трагедия, потому что — новых поймаем. Для подобных заведений не дорога жизнь в принципе, потому что для них она не уникальна. Это для зарабатывания денег. Сломалась одна машинка для печатания денег, поймаем другую. Тем самым поощряется страшный бизнес, киднепинг.

Это уже и изучено, и доказано: морские млекопитающие — высокоорганизованные, разумные существа. У них языки, диалекты, эмоции, у них очень прочные семейные связи, очень нежные отношения между детьми и матерями, у касаток, например, бабушки занимаются внуками. Лет 30-50 назад мы об этом ничего не знали, да даже 10 лет назад. А сейчас очень большой прорыв в бихевиористике морских млекопитающих. Мы, в конце-концов, сами развиваемся, еще полвека назад существовала сегрегация, когда человек с черных цветом кожи не мог зайти в места «только для белых», а сейчас слово «негр» нельзя употреблять.

То, что происходит, имею в виду отлов морских зверей для дельфинариев, цирков — это вообще черный, страшный бизнес, при котором гибнет много животных. Разрушаются семьи, детей отнимают у матерей. Матери пытаются их защищать и погибают. Тот же морж не отдаст детеныша. Он в середине стада. Сгоном одним иногда не обходится, самку убивают. Говоришь людям: вот на таких несчастных, забранных животных вы идете смотреть. Вы ведете свои детей смотреть на пленников. Которые потеряли все и приобрели дрессировщика. Масштабы этого бизнеса страшные, обороты настолько ошеломительны, что сопоставимы — с наркотрафиком.

Моя мечта, чтобы Приморский океанариум, очень красивый, кстати, отказался от дельфинария и сосредоточился на рыбах, выйдя из бизнеса работорговли. Был такой фильм американский — «Спасти Вилли». Он основан на реальных событиях. Вилли — прототип косатки, которого звали Кейко. Когда люди посмотрели фильм, поднялось настоящее общественное движение с требованиями — освободить. А чтобы освободить, его надо реабилитировать Он же в неволе сколько был. И вот в Орегоне, в Ньюпорте, сделали гигантский аквариум специально для его реабилитации. Кейко ее прошел, его выпустили возле берегов Исландии, где когда-то до этого поймали. Он прожил на свободе год, умер от почечной недостаточности. Это трагичная судьба, но у него был год свободной жизни. И он умер свободным. Я была в Ньюпорте, в этом океанариуме. Так вот, в том огромном резервуаре, который был специально построен для реабилитации Кейко, живут только рыбы. Там больше никогда не содержались морские животные.

Алексей РАСПУТНЫЙ