В ночь с 1 на 2 октября 1937 года в Москве по ложному обвинению в шпионаже в пользу Японии был арестован Василий Ощепков – мастер и инструктор боевых единоборств, организатор первого (во Владивостоке, в России и в мире) международного турнира по дзюдо и создатель самбо.

Там в православной духовной семинарии, основанной выдающимся миссионером и японоведом — архиепископом Николаем Японским (Иваном Касаткиным), уже учился близкий друг будущего создателя самбо Трофим Юркевич, а с ним и ещё несколько русских подростков.

Основной задачей их пребывания в Японии было глубокое изучение языка вчерашнего и будущего противника, а оплачивало учёбу со стратегическим прицелом русское военное ведомство.

С 1908 года в семинарии, как и в большинстве японских школ, началось преподавание дзюдо. Занятия вёл местный полицейский — обладатель 2-й мастерской степени чёрного пояса. В тренировочном зале Василий показал выдающиеся способности и вместе с другим русским подростком был принят на обучение в alma mater дзюдо — школу Кодокан, где ещё преподавал сам основатель дзюдо — доктор Кано Дзигоро.

Там, как и в семинарии, царила суровая дисциплина, и учиться одновременно в двух местах было, конечно, невероятно тяжело. К тому же само обучение дзюдо было тогда несравненно более жёстким, чем сейчас, и нельзя забывать, что русский подросток учился среди тех, с кем его страна воевала несколько лет назад.

Националистические настроения в японском обществе всё ещё оставались чрезвычайно сильны, и то, что в 1913 году Василий Ощепков стал первым в истории русским выпускником школы Кодокан, получив чёрный пояс, без всякого преувеличения можно назвать настоящим подвигом. Много позже, уже в послевоенные времена, ученики Василия Сергеевича рассказывали, что он всю жизнь с гордостью хранил вырезку из японского журнала под названием «Русский медведь добился своей цели» с упоминанием о присвоении ему первой мастерской степени.

Одновременно Ощепков окончил семинарию и отправился в Харбин для службы в качестве военного переводчика в русской армии – под конец учёбы, с 1912 года, военное ведомство взяло его на казённый кошт.

Став военным переводчиком, а позже — разведчиком, Василий Сергеевич никогда не оставлял занятий дзюдо. В 1917 году Василий Ощепков снова вошёл в историю, впервые в мировой практике организовав во Владивостоке международные командные состязания по дзюдо с командой коммерческого училища города Отару, и, будучи в командировке в Японии, сдал экзамен на 2-й дан дзюдо.

После революции Василий Сергеевич вынужден был искать новую службу. Он стал переводчиком в штабе японского экспедиционного корпуса и одновременно агентом большевистской разведки под оперативным псевдонимом Японец.

Вскоре Ощепков покинул Владивосток. Сначала он отправился на Северный Сахалин, а затем в Кобе и Токио — в качестве нелегального резидента советской военной разведки, работающего под прикрытием кинопрокатчика. Увы, малограмотное, но по-революционному порывистое начальство Ощепкова не сумело оценить масштаб его работы и достигнутые успехи по внедрению в японское общество, внезапно отозвав резидента в СССР. Весной 1926 года Василий Сергеевич вынужден был вернуться домой и с этого времени начинал активно пропагандировать дзюдо в Советском Союзе, параллельно работая над созданием нового вида борьбы и рукопашного боя для своей родины.

С 1929 года Ощепков стал преподавателем дзюдо в главном спортклубе Красной армии, а чуть позже и в Институте физкультуры в Москве. Лишённый в СССР возможности контактировать с зарубежными коллегами, он постоянно  совершенствовал и приспосабливал дзюдо к советским реалиям, создавая на его основе новый вид борьбы, получивший сначала название «советская борьба вольного стиля», а позже, в сер. 1940-х годов, уже после смерти мастера, — самбо. Историк борьбы  Алексей Горбылёв насчитал несколько десятков мировых систем самозащиты, с которыми, судя по сохранившимся данным, Василий Ощепков был знаком и которые он изучал, пытаясь взять из них всё лучшее, чтобы внедрить у себя на родине, в Советском Союзе.

В результате система дзюдо Ощепкова к концу 1930-х годов стала весьма сильно отличаться от системы Кодокан-дзюдо, и далеко не в худшую сторону. Она вобрала в себя массу спортивных и прикладных техник, существовавших в других видах единоборств, и теперь представляла собой доселе не известный универсальный вид самозащиты. «По богатству технического арсенала и проработанности методики система дзюдо Ощепкова не имела в то время аналогов и, безусловно, принадлежала к числу наиболее совершенных систем рукопашного боя всего мира», — считает Горбылёв.

В последние годы у Ощепкова стали появляться проблемы со здоровьем. Отдыхая в Крыму, он никогда не ходил на пляжи, не купался и не загорал. Ученики Ощепкова отмечали, что он никогда не показывался перед ними обнажённым хотя бы по пояс. Некоторые делали вывод, что он скрывал какое-то кожное заболевание — профессиональные заболевания борцов из-за их кожного контакта друг с другом, часто осложнением этих заболеваний являются поражения сердца, плохое здоровье и проблемы с сердцем послужили сердечному приступу случившемуся в тюрьме.

Ощепков ввёл форму борцов в одежде, включающую краги для минимизации контакта обучающихся с инструктором и друг с другом, не только для защиты от переломов пальцев. Ученик Харлампиева и Ощепкова А. А. Будзинский рассказывал, что был на квартире у учителя в начале 1937 года в переулке Медведева. По его словам, «Василий Сергеевич лежал на постели и был болен, его уже мучила болезнь сердца, и он не расставался с нитроглицерином».

После начала 7 июля 1937 года японо-китайской войны,последовала истерия НКВД в отношении членов семей изменников родины и правотроцкистских элементов и особенно всех, имеющих отношение к Китаю и Японии. В частности, 20 сентября 1937 года Наркомом внутренних дел Н. Ежовым подписан приказ о харбинцах, объявивший всех бывших харбинцев (25 тысяч человек) достаточно изобличёнными для предъявления им всем обвинения в шпионаже агентами японской разведки, так как утверждалось, что подавляющее большинство их действительно является японскими шпионами, а в первую очередь подлежали аресту работавшие когда-либо в японских фирмах.

29 сентября 1937 вышло постановление ОГПУ на Лубянке: «Ощепков Василий Сергеевич достаточно изобличается в том, что, проживая в СССР, занимается шпионажем в пользу Японии… Гражданина Ощепкова привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 6. Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей».

Но вину его не считали ещё доказанной, так как в противном случае аресту подлежали бы также жена и дочь.

В ночь с 1 на 2 октября 1937 года как бывший харбинец, работавший в японских фирмах в области кинопроизводства и кинопроката, и в соответствии с этим решением Ощепков был арестован. Ощепков формально был реэмигрант, так как в 1926 году впервые получал советский паспорт, числясь с 1923 года подданным Японской империи (это понадобилось для прикрытия при выезде в разведку, но в 1937 для следствия это никакого значения не имело). Более того, в следственных делах друзей Ощепкова Юркевича и Плешакова отсутствуют упоминания о том, что они были разведчиками.

Такова была узаконенная практика: в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом тех лет, упоминание подследственным своей секретной работы приравнивалось к разглашению государственной тайны и автоматически добавляло еще одно обвинение, увеличивало тяжесть вины, удлиняло срок или вело к расстрелу. Ощепкова не успели допросить, но и он бы только ухудшил свои шансы выжить признанием работы на советскую разведку. Работал Ощепков и в принадлежащей ему японской фирме, а до революции и вовсе был сотрудником царской контрразведки — до создания в 1911 году отдельных органов контрразведки — жандармом в категориях, которыми мыслили в НКВД 1937 года. Кроме того, Ощепков был бывшим белым офицером, которые находились на особом негласном учете.