Есть вещи, о которых невозможно молчать. И вопросы, которые невозможно не задавать власти. Особенно, если речь идет о жизни и смерти. В редакцию PortoFranko  обратились родственники бойца Михаила Грехова, погибшего под Павловкой. Люди  просят элементарного – сделать ДНК останков павшего воина, тело которого привезли во Владивосток. Но с этим почему-то возникли неразрешимые проблемы. Это странно на фоне недавней речи президента Владимира Путина, в которой глава государства говорил о необходимости внимания к семье каждого павшего российского солдата.

Тема, затронутая в письме, настолько деликатная, что мы решили опубликовать текст практически без правок и сокращений.

«Мой родной брат,  мобилизованный из 155-й бригады, погиб в тех жестоких боях за Павловку. Тело нам доставили во Владивосток 14 декабря. Вызвали нас на опознание и что показали? Фото в телефоне, где запечатлена одна голова, и то затылок, почерневшая то ли от того, что тело горело, то ли от времени, а может и то и другое – к чему я склоняюсь больше всего. Вот как хотите, так и опознавайте!

Мы носимся по всем инстанциям, пытаясь добиться экспертизы ДНК. Но руки уже опускаются. Мы писали во все организации, в администрацию президента, во все прокуратуры, следственные комитеты, МО, уполномоченным по правам человека, командиру воинской части…

Кругом отписки. А кто-то даже не считает нужным нам отвечать. Юристы разводят руками. А тело так и находится в морге. Маме они говорят, — хороните то, что дали. А еще говорят, что тело вам не принадлежит, поэтому не имеете права требовать ДНК, ваше дело – только место указать, где похоронить.

Это как вообще? Как вообще такое можно матери говорить, которая рожала своего ребенка, растила, любила! Естественно, что все родные погибших хотят убедиться, что хоронят именно своих близких. Каждой матери хочется проститься именно со своим ребенком. Ей неважно,  какой он, как выглядит и что от него осталось… простите. Это ее кровиночка и ей все равно на это все, ей хочется хотя бы прикоснуться…  к тому, что осталось…

Все мы, родственники призванных в зону СВО ребят, общаемся между собой. И конечно, мы знаем, что у кого и как происходит, сколько уже было ошибок, сколько уже хоронили не тех! А сколько уже похороненных оказалось живыми! И вроде бы такая обычная процедура — эта экспертиза ДНК, но почему-то все препятствуют этому.  Очень много вопросов возникает.

Вот такая история. Если напишите про эту проблему, может кто-то из «кабинетных» и задумается,  и может быть, что-то изменится. Наша семья не одна такая, кто с этим столкнулся, нас таких много, на самом деле. Если сможете хоть чем-то помочь, буду очень вам признательна. А если нет, то спасибо, что выслушали».

По большому счету, к этому письму не нужны никакие комментарии. Кроме тех, что военным чиновникам стоит напомнить, — к родным погибших бойцов нужно относиться не просто бережно, а трепетно.

Потому что семья павшего воина отдала Родине самое ценное, что вообще может быть, —  жизнь члена этой семьи. Жизнь отца, сына, мужа или брата.

И поэтому если мать просит сделать экспертизу ДНК , — как можно ей в этом отказывать?  Уважаемые военные чиновники, — вы поставьте свою мать на место той, которая с декабря обивает пороги.

Для кого говорил речь  в ходе своего послания Федеральному Собранию президент Путин? Подчеркивая, что помощь семьям тех, кто сегодня воюет на Донбассе, должна оказываться без «казенщины и бюрократии».

И уж тем более семьям тех, кто погиб. А мы что?..

Лада ГЛЫБИНА

Фото из архива