Историк. Учёный-антрополог. Художник. Музыкант. Доброволец СВО. Позывной — Маэстро.  Это все — Роман Гвоздев, научный сотрудник института истории и этнографии ДФО РАН. Приморский Маэстро рисовал на фронте картину маслом из пулемёта. Из автомата тоже рисовал.  А вот карандашом наброски делал не часто. Обстановка не располагала к пленэрам.

— Роман, расскажите, вы, как ученый, предполагали, что сложная ситуация на Украине выльется в прямое боестолкновение?  

— Знаете, перед началом СВО были с друзьями-историками в бане. Как раз обсуждали Донбасс и тему возможности прямого вооруженного конфликта. Вы же помните, все это уже давно витало в воздухе.  Мои друзья были настроены решительно. Я же говорил, что надо попытаться решить все миром. Потому что у меня близкие люди — военные. Знал, что если придется сражаться, — они  будут там. Точно так же я понимал, что и сам не смогу стоять в стороне.

— На ваш взгляд, можно ли  было избежать?

— Оттянуть — да. Можно было. Избежать было нельзя. Когда сосед открыто точит на вас нож, он рано или поздно его в вас воткнет. История учит именно этому. Примеров — тьма.  Поэтому Россия сделала ровно то, что должна была уже давно сделать.

— Роман, насколько мне известно,  после университета вас в армию не взяли, из-за проблем  со здоровьем. Как вам удалось на СВО попасть?  

— Да, в армию меня не взяли, хотя я хотел призваться. Когда-то я мечтал быть военным, а не ученым, но сколиоз планы поменял. Когда был  подростком, мне врачи говорили, что из-за моего искривления  позвоночника я ходить скоро не смогу.  После такого диагноза  решил спасать себя сам. Начал заниматься спортом, борьбой.  Потом даже начал соревнования выигрывать. Когда началась СВО, для меня все было понятно, — я пойду воевать. Осенью 2022 года пришел  сначала в ДОСААФ, потом в военкомат и сказал — запишите добровольцем. Взяли.

— На работе как отнеслись?

—  Отрицательных отзывов не было.  И вы и я знаем, что в среде научной интеллигенции к СВО отношение разное. Но я бы сказал, что мои коллеги встретили мое решение с воодушевлением. Я уходил как раз в мобилизацию. Если говорить в целом,  не понимаю людей, которые бежали в тот момент из страны. Или  начинали узнавать – а будет ли бронь? Мое мнение, я бы, как минимум,  всех историков на СВО отправил. Политруками – вперед!

— Это правда, что вы вязли на фронт турку для кофе?

— Взял, да. А еще я взял гитару, карандаши и блокнот,- собрался Рома на войну, как настоящий художник! Может быть, это выглядит со стороны смешно, но гитара там была нужна. Карандаш с блокнотом тоже –эскизы делал.  Однажды мои художественные таланты очень пригодились,  — нас перевели на новые позиции, которые выкопали инженерные войска. И мы, ребята из Владивостока, первыми заняли  интересную землянку, — стены там были гофрированные. Из белой стали. Оказалось, что это баня была!  И мне ребята говорят, — у нас белые стены, а ты художник!  Нарисуй нам что-нибудь душевное. А у нас неделя выдалась спокойной, — и я нарисовал  мост, по памяти, Маяк, лодочку. Всех  ребят нарисовал.

— А кофе удавалось там варить?

-Очень редко. Если только  на костре, на ножах. Не до кофе было, слегка.

— Откуда такой козырный позывной — Маэстро?

— Да когда Цоя ребятам пел, —  меня командир так пару раз назвал, а потом — прилипло. Я бы сам, конечно, не посмел себе такой придумать. Хотел — Художник. Но у нас, оказалось, у командира  был  такой позывной.

— Роман, странный вопрос задам, — есть секрет выживания на фронте?

— Останешься ты жив или нет, — считаю, это только вопрос везения.  Там люди  гибнут часто даже опытные. Хотя это, конечно,  не говорит, что надо быть фаталистом. «Физика», безусловно, важна, —  нужно быстро бегать, иметь спортивную подготовку.

  — Обратно не собираетесь?

— Уже бы давно уехал. Тянет. Я тут, а там ребята мои воюют. Одно держит — мама. У нее совсем плохо со здоровьем стало от переживаний. Вернулся — не узнал. Не знаю, как быть. На фронт тянет, и маму бросить в таком состоянии  не имею права.

-Как думаете, когда закончится? Как историка спрашиваю.

— Да хоть завтра может закончиться, если на мирные переговоры выйдут. Но вы же понимаете, если это будет завтра, никто целей своих не достигнет . Ни мы, ни Украина, ни США. А значит, если завтра подпишем мир, послезавтра, условно, опять начнется война. До конца надо идти. Или мы, или они. Чтобы точку в вопросе поставить раз и навсегда.

— Роман, вас часто зовут выступать перед молодежью. О чем вы говорите с ребятами? На ваш взгляд, о чем нужно и важно говорить?

— Сначала я не очень хотел выступать. Смущался. А потом понял, — если не будем говорить мы, те, кто был на СВО, расскажут за нас.
У меня один простой рецепт – людям нужна правда. О том, что происходит на фронте и о том, что происходит, и происходило, на Украине. К сожалению, об это мало кто знает. Особенно молодежь.

Знаете, какой самый частный вопрос на встречах со студентами? «Зачем мы напали?».

И когда я начинаю объяснять, почему мы были вынуждены ввести войска, привожу исторические параллели, — у молодых ребят кардинально точка зрения меняется. Поэтому я совершенно убежден, — тем, кто побывал на СВО, — очень важно встречаться со школьниками и студентами. Это те кирпичики, на которых должно сейчас строиться патриотическое воспитание, которые мы просадили в прошлые годы, и это мягко говоря. Другое дело, что не каждый боец, вернувшийся с фронта, может объяснить другим людям то, что он понимает нутром.

И все равно нужно ходить и рассказывать. О товарищах боевых. О том, что там человек чувствует. О чем перед боем думает. Или когда товарища из боя выносит, — хотя у самого сил никаких нет, но все равно выносит. Правда нужна людям, — не лозунги. А правда у нас есть. Историческая правда в этой ситуации – за нами. Вот это самое главное.

Лада ГЛЫБИНА