Видит бог, когда меня звали на пресс-конференцию по случаю открытия театрального фестиваля «Метадрама», в мой любимый Театр Молодежи, шла с большим удовольствием. Еще бы – после «прессухи» давали спектакль, «Бриннер», тот самый,  который я давно собиралась, но так и не успела посмотреть.  Предвкушала удовольствие. Особенно было интересно послушать текст  молодого приморского драматурга Виктории Костюкевич, говорили, что пьеса на редкость хороша… Сказать, что в итоге я была в  шоке – ничего не сказать.

Прежде всего, мои горячие аплодисменты  игре актеров и режиссеру – постановщику Талгату Баталову. Тут спорить не о чем, — я по прежнем считаю «молодежку» лучшей труппой Владивостока.

Большие вопросы к так называемому автору текста, как заявлено в театральной программке, Виктории Костюкевич.

К сожалению для госпожи Костюкевич, я люблю мемуары. Особенно мне нравится читать воспоминания людей, которые жили во Владивостоке до революции, а потом вынуждены были отсюда бежать. Так, пару месяцев назад я приобрела книгу Ирины Бриннер, с говорящим названием – «Что я помню». Это совершенно чудесные, искренние, трогательные воспоминания сестры Юлы Бриннера о жизни их с Юлом во Владивостоке, потом за границей…

Каково же было мое удивление, когда со сцены Театра молодежи я слушала слово в слово то, что я читала в книге. Ответственно заявляю, первая часть, которая касается жизни Юла Бриннера во Владивостоке, – это практически полный компилят воспоминаний сестры, Ирины Бриннер.

Далее пьеса была слеплена по тому же принципу. Звучали куски из воспоминаний друзей Юла,  его жены, его сына Рока Бриннера, книга которого у меня также есть. Увы, текст на сцене был мною читан-перечитан, и опознан влет, до абазацев.

В прекрасной постановке, с отличной игрой актеров спектакль был хорош, с этим никто не спорит. Мемуары – вообще беспроигрышный литературный жанр. Они всегда идут от души, всегда, что называются цепляют.

Все было бы отлично, если бы не одно но.

Я достала программку из сумки, и еще раз прочитала то, что там написано: автор текста – Виктория Костюкевич.

И, знаете, мне почему-то стало обидно за Ирину и Рока Бриннеров, а также остальных  реальных соавторов этой пьесы.  А еще я почему-то вспомнила про такую интересную вещь, как авторское право.

Мне, как журналисту, было бы крайне интересно получить текст  этой пьесы и загрузить его в программу «Антиплагиат». У меня есть большое подозрение, что процент совпадения текстов чужих книг в так называемой «пьесе» так называемого драматурга Костюкевич будет процентов так 98, не меньше.

В связи с этим у меня вопрос – считается ли такое произведение авторской пьесой или это чистой воды плагиат и компилят?

— Авторское право никто не отменял, — считает известный медиа-юрист Галина Антонец. – Использовать чужие произведения без ссылки на авторов запрещено. Другое дело, что предъявить свои права могут только наследники и/или авторы произведений из которых текст был перенесен в пьесу. Если у них нет претензий, это одна история. Если они возникнут, дело приобретет судебный оборот. Так что пока здесь мы можем говорить только о моральном аспекте ситуации. Указание имени автора и источника заимствования это, в большинстве случаев, вопрос этики, воспитания, уважения к первоисточнику. И потом уже вопрос права.

После спектакля было обсуждение. И я не удержалась, задала вопрос так называемому автору.

-Скажите, Виктория, почему в программке вы значитесь автором текста, без ссылки на произведения тех людей, тексты которых вы тотально использовали?

Ответ  молодого, но подающего  надежды драматурга был прекрасен:

– Женщина! Вы давно валерьянку пили? Идите, выпейте, – интеллигентно ответила мне  Виктория Костюкевич.

Впрочем, я не удивилась, потому что парой часов ранее, на пресс-конференции, в ответ на вопрос известного приморского журналиста Ольги Сомкиной,  Костюкевич вдруг начала громко  смеяться, и делала это без остановки минуты три.

«Ой, какой смешной вопрос»,– причитала Костюкевич, хотя вопрос был совершенно серьезный.

Уже из этого эпизода стало ясно, что из так называемого драматурга культура, что называется, прет.  Не иначе, звездная болезнь у человека в разгаре. Не иначе, человек искренне думает, что он – звезда приморской драматургии.  Право, какой прелестный способ стать «звездой»: главное –  интересные мемуары почитать, и дело пойдет.

В связи с этой милой драматургической историей мне сцена из одного известного фильма вспомнилась. Процитирую:

«– Лёва, я близок к краю. Всё стОящее уже кем-то создано.

– Да ладно, Рома! Все воруют. Только ты честнее других – ты искренне сочиняешь чужое.»

Так что, ладно, Вика. Называйтесь драматургом, коли охота.

Но я очень надеюсь, что в программках спектакля  про Юла Бриннера в скором будущем мы увидим изменения примерно такого порядка: изложение текста Виктории Костюкевич на основе воспоминаний Ирины Бриннер, Рока Бриннера, ну и всех остальных, кого собрала в своей пьесе эта на редкость культурная, главное –умело читающая девушка.

Полагаю, принципиальный вопрос внесения изменения в программки –  это вопрос не столько к модной драматургине, ибо от нее этого, сдается нам, не дождешься.

Этот вопрос к руководству театра.  В противном случае предлагаем зетять публичную дискуссию на тему – что считать плагиатом?  Все же прогнать пьесу через программу «Антиплагиат», привлечь литературных экспертов, в конце концов, спрость  Рока Бриннера – хотел бы он быть указан одним из соавторов пьесы, ( спойлер – хотел бы!). То есть, предметно, по- честному, разбираемся в ситуации.

P. S. Боюсь уже идти на «Легенды Уссурийского края». По отзывам, там по той же нехитрой схеме переписан Арсеньев.

Крутой нынче драматург пошел… В самом деле, зачем париться, свои слова сочинять? Куда как проще – «искренне сочинять чужое».

Лада Глыбина