Вчера умер журналист Виктор Булавинцев. Наши столы в журзале «Дальневосточных ведомостей» пятнадцать лет стояли бок о бок. Наши дни рождения шли один за другим: у него шестого октября, у меня седьмого. Он был мне больше, чем друг. Он был, практически, единственным человеком, к кому я могла обратиться в любое время дня и ночи и сказать два слова: «Витька, помоги!». И он помогал. Всегда.

Говорят, душа человека девять дней живет на земле. Я не знаю, верил ли Витька в бога. Мы никогда не обсуждали с ним эти вещи.

Обсуждали политику, вице-губернаторов и губернаторов, криминальных авторитетов, и что будем ставить в номер. А вот до религии дело не дошло. А теперь я думаю —  надо же, Витька, ведь ты умер в страстную неделю… В полном соответствии со всей своей жизнью. Бурной, талантливой, для кого-то, наверное, невероятной. Но, при всем количестве друзей и родных, такой одинокой, до боли.

Когда я в первый раз тебя увидела? Это были девяностые, и мы еще не работали вместе. Я была в черепковской газете «Приморье». Пришла на какое-то собрание обманутых вкладчиков и обратила внимание на высокого патлатого брюнета, который держал на вытянутой руке диктофон. Раньше, среди местных журналистов, я такого не видела.

— Кто это? — спросила коллег.

— Да это ж Булавинцев! «Дальневосточные ведомости», «МК во Владивостоке». Криминальные расследования, все такое… Крутой!

— Да откуда он взялся? Явно же не с журфака. Дикий какой-то, на вид…

— Да черт его знает, — пожали плечами в ответ. — Говорят, самоучка. С улицы в газету зашел, да так и остался…

Да, так оно и было, на самом деле. Когда мне говорили, что журналистике надо учить в университете, я всегда отвечала — посмотрите на Булавинцева. Журналистике не надо учить. Журналистом надо родиться.

Витька, безусловно, был рожден журналистом. Хотя путь его в профессию был тернист и извилист. Гарный хлопец с Украины призвался в морские пограничники, да так здесь и остался. После службы чем только не занимался. Рассказывал, как работал шабашником, строили с бригадой коттеджи.

А кто тогда, во Владивостоке, в начале девяностых, мог себе позволить построить крутой дом? Только крутые ребята, из той самой знаменитой приморской братвы. Свои первые сведения об этом интересном контингенте Булавинцев начал собирать именно в то время. Потом архив разросся, до такой степени, что пришлось, уже будучи журналистом, покупать себе «травмат». Хотя, черт его знает, может, пистолет тот был и настоящим…

Мало кому известно, но газету «Дальневосточные ведомости» организовал именно Виктор Булавинцев вместе со своим коллегой, Евгением Шапошником. Тираж газеты в считанные месяцы взлетел вверх. Тогда еще люди читали прессу. Тогда еще журналисты на что-то влияли… И все, наверное, в жизни могло бы сложиться по другому, если бы газету не пришлось продать. Не по вине Виктора. Наверное, просто не повезло. Не судьба ему была стать в этой жизни обеспеченным человеком.

«Независимый журналист Виктор Булавинцев», — так он всегда представлялся. Это была чистая правда. Он был внутренне чертовски независим. Хороший, настоящий журналист невозможен без внутренней свободы. Это всегда чувствуется в тексте. А Витька был настоящим. Журналистом и человеком.

Однако, для человека, который таскал в кармане травмат, а периодически, в особо опасных ситуациях, еще и гранату, он был чрезвычайно добр и сентиментален. При всем профессиональном цинизме, как ни странно. Совершенно не удивилась, когда узнала, что этот брутальный мужик пишет стихи. В перерывах между криминальными расследованиями.

Впрочем, не уверена. Может быть, криминальные расследования были в перерыве между стихами.

Мы все, в редакции, знали, что у него очень больное сердце. А он, конечно, бесконечно нервничал. Бесконечно курил, как паровоз, ну и все остальное, конечно же… А тут еще все пошло под откос. Работа, которой фактически не было, семья…

Не раз, не два и не три он падал без сознания с сердечными приступами. И всякий раз чудом оказывались люди, которые вызывали скорую.

«Не дождетесь!» — это был его обычный ответ на все предложения лечь надолго в больницу и пролечиться.

И вот наступил тот день, когда рядом, очевидно, никого не было. И больное, усталое сердце очень хорошего, очень доброго и очень талантливого человека перестало биться.

А я сижу, пишу со слезами на глазах этот гребаный некролог, и все же надеюсь, что Витька его прочитает. Не знаю как, но прочитает.

Ну что ж, приятель… В конце концов, все там будем. Ты, конечно, дико поспешил, в свои 56. И я не буду тебе говорить — надо было меньше пить. Ты знал это как никто другой, поэтому последним твоим проектом стал блог «Non vino veritas» . Как ты его сам анонсировал: «личный опыт жизни с алкоголизмом, который, возможно, поможет кому-то выжить, сохранить личность, семью и счастье.» Кстати, найдите и почитайте. Думаю, Виктор Булавинцев был бы рад.

Знаешь, Витька, ты прожил не очень длинную, не очень счастливую, но очень яркую и очень достойную жизнь. Ты помог сотням людей. И при этом сохранил себя, хотя и не уберег. Так бывает.

И, как циник цинику, скажу: я все же надеюсь, что там, где ты сейчас находишься, есть свет. А если там вдруг случайно перегорела лампочка, ты непременно починишь проводку. Все знают – у тебя золотые руки…

Извини, но я постараюсь еще очень долго с тобой не встретиться. У журналистов здесь полно дел. И каждое приличное перо на счету…

Жаль, что я так ни разу не услышала твоих стихов. Мне почему-то кажется, они хорошие.

Лада ГЛЫБИНА