Где будут жить семьи погибших бойцов, если их выселят из служебного жилья Минобороны? Опасность такая есть, — никаких гарантий на долгосрочное проживание в квартирах у вдов и детей погибших воинов  на данный момент нет. Есть устные заверения, которые, как известно, к делу не пришьешь. История Вероники Поляковой, вдовы погибшего бойца 155-й дивизии морской пехоты, наглядное тому доказательство. 

Вероника была на 6 месяце беременности, когда ее мужа, морпеха 155-й бригады ТОФ, отправили вместе со всеми на учения. Шел февраль 2022 года.  Тогда ещё никто ничего не знал.

— В последний раз Андрей позвонил 4 марта, — рассказывает Вероника. — Просил не переживать, говорил , что они стоят в стороне, и что все будет хорошо. А 7 марта он погиб.  Попали под миномёты.

Дочка, которую так сильно хотел отец, родилась  ровно через два месяца после гибели отца.

Ребенка не хотели прописывать в служебной квартире на Снеговой Пади, — мол, не можем этого сделать без ответственного квартиросъёмщика.

— Но он же погиб! — говорила Вероника.

В ответ пожимали плечами. Инструкция.  Она написала жалобу президенту,- тогда прописали.

Странная история происходит. Дочь Андрея Полякова есть, она радостно гукает, улыбается миру. Но то, что ребенок на момент гибели отца был в животе у мамы, породило для чиновников снежный ком проблем. Начнем с того, что на девочку не была  положена главная страховая выплата, —  почему-то   закон не учитывает тех детей, которые родились после гибели своих отцов.

Дочери положена только пенсия по потере кормильца.

Еще один момент, не менее важный. Власти ряда регионов, в том числе , Приморья, приняли отличный закон, — по достижению 18 лет решено выделять  18 кв. м жилья на ребенка тех, кто погиб в зоне специальной военной операции.

— Но в законе сказано, что даются метры по месту прописки на момент гибели отца, — говорит Вероника Полякова. — У дочери не было прописки на тот момент, ее и на свете тогда не было. Я боюсь, что чиновники на этом основании ей просто потом откажут. Непонятно, куда нам обращаться, чтобы эту ситуацию как-то документально зафиксировать и подтвердить.

А теперь — о самом главном.

В осиротевшей семье сейчас двое детей. Сын Вероники от первого брака и новорожденная дочка. Живут пока в служебной квартире, — но надолго ли? Обещали,- пока Вероника будет работать в части. Она тоже из 155-й бригады, но гражданский человек.

— А если не завтра, но, допустим, через два- три года меня уволят? Просто не продлят контракт? — рассуждает Вероника. — Будут пополнять бригаду, а где брать жилье? Вот у меня, например, и брать… Я очень боюсь остаться с детьми на улице. Денег на то, чтобы купить квартиру после гибели мужа, у меня нет.

Про выплаты. Если кто-то думает, что семьям погибших платят столько, что жилищный  вопрос можно закрыть,- увы, они ошибаются. Не будем называть цифры, но после гибели мужа Вероника получила  сумму, которые не хватит даже на однокомнатную квартиру во Владивостоке.

А ведь, помимо всего прочего, семье с двумя детьми и мамой в декрете надо на что-то жить. Растить ребенка без отца.

Беда в том, что  ситуация, подобная истории семьи Поляковых, не единична.

Во Владивостоке есть семья еще одного морпеха, который вернулся с фронта на инвалидной коляске. У него трое детей. И он, на все выплаты, тоже сможет купить только гостинку.  Служить он больше не сможет, то есть из служебного жилья его также могут выселить.

И таких семей во Владивостоке немало.

Конечно, в данный момент людям говорят, что никто их из домов на Снеговой Пади, — где живут семьи морпехов 155-й бригады ТОФ, и других воинских соединений, — не гонит. Но это сегодня говорят. А что будет завтра? Ответа на этот вопрос нет.

Именно поэтому вдовы  погибших воинов из Приморского края написали обращение министру обороны Шойгу.

Цитируем документ:  » … Вынуждены обратиться к Вам за помощью в решении вставшего перед нами жилищного вопроса. Мы проживаем в служебном жилье по договорам найма служебного жилого помещения, договоры были заключены при жизни нашими мужьями с ФГАУ «Росжилкомплекс». После гибели наших мужей в специальной военной операции на территории Украины некоторым из нас были выплачены средства по накопительной ипотечной системе (НИС), которых оказалось недостаточно для приобретения жилья в нашем регионе. Стоимость одного квадратного метра в городе Владивостоке, где располагается 155 ОГБМП, составляет 200 000 рублей. В среднем по НИС мы получили 4,3 млн рублей на семью погибшего военнослужащего, на эти средства в городе Владивостоке мы можем приобрести лишь маленькую квартиру гостиничного типа площадью до 20 кв.м., но имея на иждивении по двое и более детей, проживание в квартире с данной площадью не представляется возможным.

Некоторым из нас была погашена задолженность по военным ипотекам, но по законам Российской Федерации после гибели наших супругов всё наследуемое недвижимое и движимое имущество мы обязаны разделить с родителями погибших супругов, а также с детьми от ранних браков.

Сотрудниками ФГАУ «Росжилкомплекс» было предложено нам приобрести более доступное жильё, в других городах или же сёлах Приморского края, но мы хотим остаться жить по прежнему месту жительства, ведь здесь посещают сады, школы, развивающие кружки и спортивные секции наши несовершеннолетние дети.

Сотрудники ФГАУ «Росжилкомплекс» также успешно производят подсчет всех полагаемых нам по закону Российской Федерации страховых выплат, указывают нам на то, что средств от государства на приобретение жилья нами получено достаточно, забывая о том, что вся сумма этих страховых выплат была разделена на всех членов семьи погибшего военнослужащего (супругу, его обоих родителей, а также детей, в т.ч. детей от ранних браков).

Сотрудники ФГАУ «Росжилкомплекс» после выплаты нашим семьям средств по НИС и погашения задолженностей по военным ипотекам приходят в наши служебные квартиры и просят скорее их освободить. Их не волнует тот факт, что полученные нами выплаты не обеспечивают возможности приобретения нами жилых помещений в собственность для дальнейшего проживания, а также их нисколько не смущает то, что на иждивении у многих из нас находятся маленькие, в том числе грудные дети.

Мы считаем такое отношение к семьям погибших военнослужащих негуманным. Наши мужья, выполняя полученные от Верховного Главнокомандующего боевые задачи, были уверены в том, в случае их гибели государство обеспечит их семьи жильем (об этом им доводило их командование), предоставит  соответствующие социальные гарантии и просто окажет помощь и поддержку.

На основании вышеизложенного просим Вас поспособствовать тому, чтобы занимаемые нами служебные жилые помещения были закреплены за семьями погибших военнослужащих, и мы, не думая, наконец, о наболевшем жилищном вопросе, могли спокойно жить, растить и воспитывать наших детей».

Полагаем, обращение вдов в Минобороны  справедливо и своевременно.

Вероятно, депутатам настало время  инициировать поправки в федеральные законы, —  потому что проблема будет нарастать как снежный ком.  Пробелы в законодательстве есть, они очевидны. Почему одни семьи  погибших воинов  получают достаточно денег, другие — категорически нет? Надо это все приводить в соответствие, разбираться отдельно в каждом случае,  по крайней мере, — говорить об этом.  Потому что это не просто неправильно, —  это та ситуация, которая  режет сознание.

— Мы так хорошо жили с Андреем, — говорит Вероника. — Мы были счастливы, и я, и он. Недолго , правда, но были…

Морпех Андрей Поляков, как и многие его товарищи,  отдал стране самое ценное , что у него было — свою  жизнь. Страна в неоплатном долгу перед родными павших героев.

И все вопросы семей погибших военнослужащих надо рассматривать и решать именно с такой , единственно возможной позиции.

Лада ГЛЫБИНА

Фото из семейного архива