Антон Ипполитов – простой приморский парень, мобилизованный из Врангеля осенью 2022 года. Спецовку работника порта Восточный он  сменил на форму морпеха  155 отдельной гвардейской ордена Жукова бригады морской пехоты ТОФ.  Антон храбро сражался, был в самом эпицентре тяжелых боев. Получил в ходе жестоких сражений  тяжелое ранение , ему ампутировали правую ногу. Сейчас на лечении в Москве. Недавно Антона Ипполитова наградили Орденом Жукова. Впереди у этого героического парня – протезирование и новая жизнь.  Он не сдался. этот стальной морпех. 

— Антон, вы помните о днях начала СВО, — что вы тогда чувствовали? С какими мыслями восприняли новости и специальной военной операции?

— В первую очередь было смятение, недопонимание происходящего. Ты просыпаешься, а все новостные ленты забиты  одним и тем же.  Честно говоря, в голове был сумбур. Но было тогда все же и некоторое понимание.  До этого был подписан на некоторые телеграмм-каналы, которые, скажем так, указывали на возможности такого исхода, что к этому все идет.

— Где вы тогда работали и как отреагировали на мобилизацию?

— Работал я в этот момент в порту Восточный, на угольном терминале.  У нас получилось, что в первых списках на мобилизацию меня не было. Но потом пришел второй список, дополненный. Моя фамилия там фигурировала. Сказали приехать на работу, забрать повестку.

Что скрывать — переживал. Ушел в себя. Но было понимание, что есть жена, ребенок, и нужно было держать себя в руках. Тогда говорили, что мобилизованные будут на задних линиях, я то-же самое говорил своим родным, чтобы им было спокойнее. И себя успокаивал.

Когда получил повестку, купил пачку сигарет, хотя давно бросил.   Посидел, подумал, выкурил парочку. И начал собираться. Залез в интернет, посмотрел, что надо брать с собой, кое-что купил.

Собрался, поехал в военкомат.

— Не было мыслей – сбежать от мобилизации?

—  Мысль пробегала, но я ее быстро убрал подальше. У меня была  работа, семья, — куда мне от всего этого  бежать?  И вообще, в принципе, где я нужен, кроме России? —  если уж совсем по –честному. Мне максимально нравилась моя жизнь, и был определенный смысл за это идти воевать. Патриотизм  у меня тоже был.

— А стрелять вы умели?

— Честно говоря, стрелять пробовал, но метким стрелком на тот момент не был. На срочной службе пару раз всего стрелял, и еще пару раз из охотничьего ружья. То есть, мое умение было почти на нуле. Вывезли нас на полигон, в  Бамбурово – там была возможность хоть как-то подготовиться.

— Ваши ожидания и  фронтовая реальность сильно разошлись? 

— Я не ожидал веселой прогулки. Думал, что будет  некий хаос, так и получилось, поначалу. Это расстроило, честно говоря.  Сейчас все уже прямо говорят, — тогда, осенью 2022 года, мы еще не научились как следует воевать.  Командиры тоже не были готовы к тому театру военных действий, которых развернулся. Война ведь началась другая. А мы, было дело, и колонной ездили, и пешим строем ходили, большим, и в атаку, — разве что криков «ура» не хватало.

Конечно, никакие рассказы про то, как там, на фронте, не передают картины. Когда у тебе перед глазами все свистит, летает, взрывается.  Плюс больше количество «мобиков», и  командиры тоже были мобилизованные.

— Но сейчас все поменялось?

— Да, сильно все поменялось. Во втором заезде на фронт увидел уже другую картину, и  это очень радует.  Особенно при штурме Новомихайловки. И двигались аккуратно, малыми группами. И поддержка совсем иначе выглядела, и рабочая группа. Сейчас у меня нет  больших претензий.  Нюансы всегда будут. Война это всегда грязь. А тогда, сразу после мобилизации, мы были совсем сырыми. Все равно мы оставались мысленно, психически диванными товарищами, которых выдернули из дома.

— Помните свой первый бой?

—  Первый бой… Его и боем назвать сложновато. На тот момент начался штурм Павловки. Мы стояли  поодаль от нее. И спустя несколько дней после начала штурма нас перевели в соседнее поселение, сказали, что нужно парням помогать, заносить туда боеприпасы, еду воды.

А там грязища была  жуткая. Бежишь,  а у тебя поверх  ботинок наклеиваются несколько кило грязи, что еще тебя замедляет. Скидывали воду на точках и обратно.

Через пару дней нас туда должны были заводить в помощь ДШБ. Нам говорили, что мы  будем «на закрепе» — подходим, занимаем их позицию, они  идут дальше, а мы закрепляемся на позициях. По факту оказалось, что мы приходим и вместе с ними штурмуем. У меня это не получилось — на заходе прилетела мина  в ногу, вышел оттуда раненым.

Вот там конечно, было страшно.  Сидишь, молишься, что происходит, — не понимаешь. Тяжело, когда боевого опыта нет.  Так что первое ранение я получил очень быстро, на фронте успел побыть  меньше месяца.

— Что помогает в бою?

— Товарищи. Это главное. Если я был одни, было страшно, а  если с кем-то, – страх уходил на  второй план. Еще ангел — хранитель  помогает, это точно. Погода, удача, — много чего можно перечислить.

Там работает большое количество факторов. Подготовленность физическая – очень важно. Двигаться надо много.  И лежа, и в приседе. И просто хорошо бегать.  Тактическое понимание местности должно быть, — где и откуда могут стрелять. Хорошо надо слушать,  –  запоминать, где что звучит. По звуку некоторые вещи можно хорошо определять.  Смотреть во все глаза надо внимательно, там это нужно.

— Вот вы говорили, что важно чувствовать рядом плечо товарища.  Антон, вы сейчас, наверное, понимаете, что это такое – боевое братство? Расскажите об этом тем мальчишкам, которые сейчас читают про события на фронте, — им это важно  знать и понимать. Потому что патриотизм – он именно из таких вещей растет.

— Твой боевой товарищ — это больше чем друг. И даже больше чем брат. Это уже часть тебя. И ты ради него способен на невозможное. На то, чего ты сам от себя никогда не ожидал. Ты ради него можешь под пулями ползти, чтобы его раненого с поля боя вытащить. Ты все способен превозмочь,- вот что это такое.

Там все очень честно. Нет смысла ничего ни  от кого скрывать. Невозможно. Даже такая вещь, кто сколько ест. Это же сразу было видно,- те, кто ел меньше, делились излишками своей пайки тем, кому не хватало. Там всегда понимаешь, чего от человека ждать. Ты его кожей чувствуешь. И за своего боевого товарища жизнь легко отдашь. Потому что без него уже и тебя нет. Потому что он — это ты.

Открытые люди там. Честные. Они все у меня в сердце. Там многое переворачивается в сознании.

—  Антон,  о ком из друзей вы хотели бы вспомнить?  О ком будете рассказывать своим детям и школьникам на тех встречах, которые у вас обязательно должны быть?   

— В начале мобилизации нас отвезли на полигон, там формировали роты. Был у нас взводный, Ким Илья, позывной Дачник.  Я бы назвал Кима старшим братом, что ли. Он тоже был мобилизованным. Тогда, на полигоне, он старался все изучить, запомнить, донести до нас,  мы многое не понимали.

Когда попали за ленточку, стали реже с Ильей общаться, но все же. Он постоянно приободрял, воодушевлял. Своим видом, действиями. Всегда буду его помнить.

Харин Валерий – тоже был мобилизованный. На Бамбурово познакомились.  При заходе на Павловку его ранило в тот же день, что и меня. Нас вместе вывезли в полевой госпиталь, — вместе в Ростове лежали, — его чуть раньше выписали домой. Пока проходили дома реабилитационный курс, — постоянно вместе были. Подружились. На фронт он вернулся чуть раньше меня. В разные подразделения попали. До сих пор не могу поверить, что больше  не пожму ему руку.

И еще одного человека хочу вспомнить – Антон Круз. С ним я познакомился в  Павловке,  когда когда после ранения вернулся.  Мы с ним  24 на 7 были рядом на позиции, —  когда рядом  ешь и спишь, и  задачи вместе выполняешь. Очень умный парень и развитый. Всегда  было интересно с ним поговорить.

Потом, кода нас передислоцировали на Новомихайловку, разъединили по разным подразделениям. Я получил серьезное ранение, меня вывезли. А через несколько дней сообщили, что Антон погиб. В шоке находился, — думал, что неправда, но ребята подтвердили.

Мои друзья всегда будут со мной. И вы правы, о них нужно рассказывать. Чтобы помнили.

— Какой день на фонте не сотрется из памяти?

— Одного дня не было, были ситуации были в разных днях. Помню первый заход на Павловку, когда заносили продукты с водой. Мы не знали точно, куда идти. Проводника не было, — карта была, но старая. Там дома были на карте, лужайки. А ты бежишь – вокруг тебя дома разрушенные, а вместо лужаек – воронки.

Нас заметили враги, — с Угледара Павловка отлично просматривалась. Дошли до дома — нам надо было идти дальше. Перебежать было тяжело. К тому моменту  по нам начали  вести огонь.

А для нас, мобилизованных, это было в первый раз, —  мы не понимали, насколько далеко-близко мины могут упасть. Страх был. Мы решили переждать в этом доме. И нас там поджали. Снаряды рядом падали, один раз в соседнюю комнату дома прилетело. После каждого прилета новую сигарету доставал, закуривал. Мы в  итоге все же выбрались оттуда, — но запомнил я эту ситуацию на всю жизнь.

Еще случай был. Помню, страшная слякоть была, а парнишка наш поляну перебегал. Его заметили, начали огонь вести с миномета. Выстрелов десять было, и рядом с ним прилетало, — но  все мины падали в грязь, и не срабатывали!  Из всего десятка только одна мина взорвалась. Та, что далеко от парня упала.

Он до окопа добегает, глаза бешеные,  — говорит, боже мой, что это сейчас было? Повезло невероятно. Воля случая, ангел хранитель, — невероятное что-то!

Мелкие радости хорошо в памяти остаются. Когда нас вывели из Павловки, появилась возможность помыться в нормальном  душе. Боже мой, это было непередаваемо! Ты моешься, а напарнику не нужно на небо смотреть, чтобы он следит, как бы не прилетело.

Да и просто находится в месте, где можно дойти до магазина, — купить еды, сока, — стоишь  у прилавка и выбираешь, — это просто невероятное счастье!

Запомнились ранения все. И знакомство с некоторыми видами вооружения, — впечатляет.  Штурмы памятны, – они в памяти  свежие.

В Новомихайловке штурм запомнился. Мы немного не разобрались в карте, промахнулись и ушли дальше. Нас парни окрикнули из другого подразделения, — там хохлы в нескольких десятках метров, вы куда собрались?  Нам несказанно повезло, что не заметили,

— Антон, сколько у вас было ранений?

— Три ранения. Первое достаточно быстро получил, при штурме Павловки. На заходе по всем известной тропинке начали обстреливать. Мне прилетело в бедро. Такое ощущение, что сильно шарахнули битой. Боль. Попытался перетянуть жгутом, — понял, что из-за жгута не могу двигаться. Скомандовали – «раненые – выходим». Жгут скинул, адреналин работал «на ура», —  позволил мне  выбраться на место эвакуации.

Врачи обнадежили, — «не переживай, жить будешь, ходить тем более». Ранило прилично, тромб образовался, вены малые надорвало, но вылечили.

Второе ранение было в начале штурма Новомихайловки. Когда мы по лесополосам бегали и забирали их. Получилось, что я забежал в блиндаж, ждал команды, что дальше делать. «Птички» прилетели, — одна попала в щель, осколки  зацепили плечо. Быстро залепился, рука двигалась. А тут еще раз скинули по блиндажу, — уже кусок дерева разлетелся, и в то же место,  – в лопатку долбануло.  В медпункте  быстро починили — мази, компрессы. Осколок сидит, но рана затянулась.

Третье ранение – двойного формата. Задачу выполняли, забирали уже дома в Новомихайловке. Пытались пройти много неудобных мест, — тяжко было. Хотя и наши минометы работали, и дымовые кидали.  В нашу сторону танк отработал несколько раз, осколками мне руки посекло, — кость целая, дырок было много, все кровит. Пытаюсь взять автомат, — понимаю, что не могу. Приняли решение, что мне надо выйти. И вот тут, когда шел к медикам, — сработала мина и я уже получил тяжелое ранение. С ампутацией конечностей. Благо, сработали ребята очень быстро. Подбежали, перевязали. Носилки быстро нашли,  вынесли. Машина быстро подошла. Все это был красиво отработано, — огромное спасибо им всем!

 — Вы сейчас находитесь в госпитале. Как дела с протезированием?

— Этот вопрос курируют в госпитале Бурденко, где я первоначально проходил лечение. Сейчас в другой больнице, но там ситуация на контроле. Пока еще идет ряд небольших операций. Я получил  ампутацию правой ноги, но есть проблемы и со второй ногой. Было ранение в левую, перелом был.  Пока нет возможности опираться на левую ногу, — не могу встать. Швы снимут, попытаюсь встать на костыли. Разработаю ногу, а потом уже протезировоание.

Спрашиваю у ребят с ампутацией, — в среднем пять-шесть месяцев залечиваются и получают протезы. Сначала простые – чтоб научится на нем ходить, примерно на год. Сильно культя меняется, — худеет.  Полноценный протез  бессмысленно ставить. Потом выдают нормальный протез. Точно не знаю, какой. Но ребята говорят, – по цене  государство помогает нормально.

Сертификаты дают,  – привязывается к карте Мир. По этой карте тебе позволяется  приобретать все вещи, которые  положены по инвалидности. Все полностью, даже протез для того, чтобы мыться. Дело налаженное.  Все делается и выдается.

Домой хочется вернуться на своих двоих, — полноценно, нормально. По медицине вопросов нет никаких, — хороший персонал, медсестры. Отличное лечение.

Протезы сейчас отличные – малая хромота есть, но первым взглядом даже не заметно. Никого не встречал, у кого были бы проблемы. Получу, расскажу , что да как.

— Говорят, у нас во Владивостоке  есть команда ребят, инвалидов после СВО, которые играют в хоккей? Это правда?

—  Да, есть такая  спортивная команда, там несколько человек из моего взвода. Название  — «Союз».   Это команда по слэдж- хоккею, — там катаются на специальных санках. Помимо этого они занимаются плаванием. Парни меня уже зовут, — они еще не добрали до конца полный состав, — все формируется. Надеюсь, все бывшие участники СВО будут заниматься спортом. Когда люди катаются, они забывают о том, что есть инвалидность, есть фантомные боли, — парни поглощены игрой и это очень здорово.

Очень надеюсь, что это будет развиваться. Под Находкой тоже строится спортивный комплекс, ледовой. Надо там организовать подобное.

— Антон, какие планы на жизнь?

-Сначала получить протез. Потом научиться ходить, потом — бегать. Начать работать. Мое предприятие, откуда я уходил на фронт, на забывает своих парней. Нам сразу сказали, что всех ждем. И сейчас мне говорят, —  будем все решать.

Раньше я работал докером – механизатором на угольном терминале. Место закреплено, зарплату мне там платят,  ребенку подарки, путевки, —  все полностью. Когда мобилизация началась, — нам говорили, —  возвращайтесь, ребята, целыми и  невредимыми.  Ну, чуть- чуть не получилось целым вернуться. Главное – живой. Предложат другую вакансию.  Главное — учеба и еще раз учеба, все-таки она меня настигла! Высшее образование придется получать, — без него уже не выходит. Области разные, — сфера безопасности, стивидорство, логистика.  Главное — целью задаться. А там уже будет видно.

Еще у меня много знакомых, кто занимается  волонтерством. Думаю, здесь моя помощь тоже будет полезной.

— Антон, думаю, что вам надо обязательно заниматься с молодежью. У вас точно получится. Патриотическое воспитание – это сейчас очень важно. И еще более важно, чтобы  занимались им люди, которые прошли фронт, и очень многое в этой жизни поняли. Вы согласны?   

— Конечно, будут звать в школу – буду идти. Рассказывать, как все было и почему. Я на самом деле многое понял  за это время. Сейчас воспринимается все иначе.

И раньше считал, что большое счастье строится на мелочах. А сейчас, тем более, очень остро это понимаю.  Ходить,  гулять,  дышать свежим воздухом, смотреть на море, — вот это и есть счастье.

Счастье – играть со своим ребенком. Надо обязательно еще одного в семье! Счастье – в настольные игры играть,- это мое хобби было, до фронта. Это куда лучше, чем алкоголь. Надеюсь, что клубы будут в Находке открываться. Кстати, для молодых ребят это бесценно.

Заново приучать себя к машине буду. Левая нога  хоть немного покалечена, но она есть. Нужно только устройство приобрести, для переноса педали.

Дальний восток – место  прекрасное. Много где хочется побывать. Планов много – как из всех реализовать – другой вопрос.  Пока что – только оптимизм, только вперед!

Лада ГЛЫБИНА