День 24 февраля 2022 года Алена Штыбина запомнит на всю жизнь. Муж, контрактник 155-й бригады морпехов, успел только позвонить: «Мы уходим. Будет возможность — свяжусь». И вот прошел год. Можно считать, Алене повезло, — муж, хоть и сильно раненный, но живой, — сейчас проходит лечение. Сама Алена Штыбина за это время организовала благотворительный фонд жен военнослужащих, — теперь те, кто проводил мужей на фронт, вместе. Мы говорили с Аленой о многом: какие смыслы она видит в спецоперации, что думает о словах Хакамады, назвавших мобилизованных идиотами, и о том, куда пойдут семьи уволенных по ранению военнослужащих после того, как их выселят из служебного жилья?    

— Алена, тяжелое ранение у мужа?

— Тяжелое.  Уже было 4 операции,  сейчас собираемся в Москву на пятую. Ранение левой руки, сверху и снизу кости раздроблены,  вырваны мышцы и нервы.  Но, учитывая ситуацию, это не страшно.  Даже если бы он оттуда вернулся без руки или без ноги, — главное, что живой. Дай бог здоровья тому хирургу, который его прооперировал после боя, — в таких случаях руку обычно ампутируют. Но врач ухитрился сохранить, —  вставил железные штыри.

— Деньги вам все по ранению выплатили?

— Да, конечно.

— У вас же трое детей! Как они отнеслись к ранению отца?

— Да,  старшей дочке 14, сыну — десять, младшей дочери — пять. Муж очень хотел четвертого, а я все не соглашалась. Когда он ушел, год назад, в феврале, полторы недели от него не было вестей.  Я чуть с ума не сошла. Позвонил внезапно, с чужого номера. Слышу, — голос совсем другой стал, — они там резко все повзрослели, наши мужья. Я ему тогда сказала — пожалуйста, только вернись живым! Я тебе четвертого рожу. И пятого!.. Он  засмеялся. Сказал – надо было пойти воевать, чтобы это услышать. Как наши дети относятся?  Они, конечно, не осознают всей тяжести ситуации. Но у  детей гордость, что их папа внес свой вклад в нашу будущую победу.

— Алена, как вы  отреагировали на  известные слова Хакамады, которая фактически назвала мобилизованных воинов – идиотами? 

— Я увидела это случайно – тот отрывок из видео. Где она сидит в кресле, развалясь, и  на вопрос о мобилизации, так — ха, ха, ха, — мои ж друзья не идиоты!  Конечно, это как взять и плюнуть в лицо каждому приморцу. У нас город военный. Многие сейчас там, на линии огня,  — либо военнослужащие, либо мобилизованные. То, что она сказала, — это как плюнуть каждой вдове, каждой жене и матери воина в лицо… Отвратительный поступок. Абсолютно недостойный  русского человека. Я считаю, настоящий русский человек  так никогда не  поведет себя. После такого я вообще не понимаю, как Хакамада может в нашей стране что-то делать.

— Но, говорят, что она  оговорилась. Мол, просто — оговорилась…

—  Слово – не воробей, вылетит, — не поймаешь. Она себя характеризует как  общественного деятеля. Более того, учит людей как надо жить. . Я не поверю, что она оговорилась.

— Хотя бы извинилась…

— Даже если бы она извинилась, я бы ей не поверила.

— Но  некие «деловые женщины Приморья» все- таки настаивают на проведении концерта. Что думаете об этом?  

— Не знаю даже, что тут сказать. А они точно русские женщины?

— Хороший вопрос.

— Я думаю, истинно русская, российская женщина — это женщина, которая в трудную минуту стоит рядом со своим мужем. И тоже защищает ту землю, на которой они живут, где растут их дети. Посмотрите, как жены наших воинов сплотились! Мы все стоим  плечом к плечу рядом с нашими мужьями. Может быть, не физически, но – все равно рядом. А эти… Не знаю даже, как прокомментировать, чтобы не выругаться.

— Может быть, они просто сильно богатые, эти «деловые женщины», чтобы быть рядом с народом? Может быть, они живут в каком-то своем непонятном мире, и думают, что все, что сегодня происходит на Донбассе, их не касается? Или, наоборот, они, таким образом,  выражают свою солидарность с теми, против кого сегодня бьются наши бойцы? Как иначе еще расценивать их негласное одобрение вопиющих слов Хакамады?

— Согласна. Если они выступают за проведение этого концерта, значит, слова Хакамады их не возмутили. То есть,  они поддерживают ее слова.  Других вариантов просто нет.

— Если уж мы коснулись этой темы, спрошу еще об одном. Вы, наверное, слышали эти тезисы, мол, зачем мы зашли на Украину и прочее.  Что скажете в ответ?

— Когда муж мой туда пошел, мне было важно знать, что  происходит. Много читала по этой теме, анализировала, слушала экспертов. И теперь я совершенно четко понимаю: наше столкновение с Украиной было вопросом времени, причем – ближайшего времени.  Посмотрите, они сейчас уже и сами этого не скрывают.  Даже Меркель открыто об этом говорит! К тому же, мы до сих пор многого  не знаем. Всех данных разведки и прочего, чего нам просто не положено знать, потому что это компетенция президента страны.  Но я точно понимаю, что то, что случилось 24 февраля, — не чья –то прихоть. С нашей стороны — это защита суверенитета. Наших земель, нашей границы, в конце концов.

Мы как-то говорили с мужем на эту тему, еще до всех событий.  О ситуации в мире, что все на грани.  И он мне тогда сказал: если что-то начнется, — а ведь начнется!-  я хочу, чтобы это произошло быстрее. Чтобы я с товарищами пошел, и мы это все  завершили. Чтобы этого не делали  потом наши дети, мой сын. Именно поэтому наши мужья, сыновья, отцы и браться находятся  сейчас там. Для того, чтобы их дети потом не воевали. Не шли доделывать то, что не завершили отцы.  Мы не могли молчать и смотреть, как к нашей границе подходит беда.

 — Алена, что планирует делать ваш муж после операции?

— Надеется восстановиться и служить дальше. Мы  с ним оба верим, что рука будет дееспособна.

— Он вам что-нибудь рассказывал про то, что там происходит?

— Ничего. Это узнаешь только у других жен, случайно. Очень сильно нам помогает наш женский чат, то, что мы поддерживаем друг друга. Особенно мне стало легче после того, как мы решили организовать благотворительный фонд «Надежный тыл».  Пришло понимание, что  лично ты делаешь важное и нужное дело для наших ребят. Меньше времени переживать свои печали! Когда мужа ранили, я полетела в Москву, хотя на самолетах не летаю вообще. Для меня это ужасный шок. Но я полетела, потому что мой любимый  лежал там один, рука в спицах, надо было кормить, переодевать. Провела с ним в госпитале два с половиной месяца.  Видела очень много бойцов. Меня поразило – какие у нас героические, просто стальные ребята. Подружилась там с волонтерами фонда «Своих не бросаем». Тоже стала принимать участие в их работе. Собрали с нашими девочками 116 тысяч – купили пеленки для лежачих больных, уход, салфетки влажные. До сих пор с ними общаемся, —  теперь они в  Москве помогают нашим приморским женам, когда те приезжают  к своим раненным мужьям.

— Расскажите, как «Надежный тыл» отсылает свою помощь на фронт? Это же, наверное, непросто по логистике? 

— Мы шлем конкретно своим подразделениям, где наши мужья воюют.  Они нам в ответ видеоотчет, — мы смотрим, все ли дошло. Нам очень помогает транспортная компания «Энергия», — бесплатно забирает посылки до Ростова, а оттуда уже наши «обеспеченцы» с бригады забирают. Руководитель «Энергии»  Игорь Иванович Баннов, замечательный человек! Уже 4 машины и мотоцикл лично  подарил на фронт,  две машины ушли медикам, две – разведчикам.  Обеспечивает нас коробками, всем для пересылки. Если у кого-то с Камчатки сын или муж воюет в 155 бригаде, можно на наш фонд отправить посылку. А мы ее тут встретим, и перешлем адресату. Еще мы семьям помогаем, вместе с краевой администрацией. Власти всегда идут навстречу, во всем.

— Сколько вы объединили человек, Алена?

—  Кроме нашего фонда, у нас два телефонных чата.  Один для семей мобилизованных, там 500 человек. Другой чат для семей военнослужащих,- там 410 человек. Одному, без общения, ужасно тяжело. Это очень важно, что мы поддерживаем друг друга. Ведь жены бойцов, по сути, живут с телефоном. Особенно тяжко, когда кто-то в чат напишет: дайте телефон госпиталя! Другие сразу начинают думать – значит, что-то случилось, значит, с моим  тоже может быть беда.

— На ваш взгляд, какие главные проблемы, кроме материальной помощи,  надо решать?  

— Хочу сказать, что материальная помощь – это самый понятный вопрос.  Надо плотно заниматься проблемами бойцов, которые вернулись по ранению. Проблем масса. Где проходить реабилитацию, например? У нас прекрасный центр на острове Русском, в ДВФУ, но там очень мало квот. Другой момент. Всех крайне волнует военная ипотека! Сейчас дают пять миллионов, но это без учета членов семьи. У нас трое детей, еще моя мама,- шестеро. Мы живем в служебном жилье в Снеговой пади,- если мужа комиссуют, нашу трехкомнатную квартиру придется сдавать. Куда нам деваться?  За пять миллионов мы, может, гостинку только купим. И так многие. Еще одна острая проблема – протезы. Они должно быть самые лучшие, бесплатные, и чтобы не ждать их годами. Не решен вопрос с ВВК, – там действуют нормативы прошлых лет, когда ранения были другими. Сейчас за полгода, как по нормам,  невозможно пройти реабилитацию, —  требуется два года. Мы обсуждали это с губернатором Приморья. Олег Николаевич Кожемяко меня поддержал, сказал, — готовьте вопрос. Будем его поднимать на федеральном уровне.

— Вчера президент Путин как раз говорил о создании специального  государственного фонда для решения проблем тех, кто воевал, и членов из семей. Алена, как будто он вас услышал!

— Так это на самом деле то, что очень сильно всех волнует! Я тоже очень радовалась, когда слышала слова президента. Мы обязательно победим, в этом нет сомнений.  Но людям надо помочь.

Лада ГЛЫБИНА

Фото автора