Для Владивостока буйные 90-е годы – время особое, памятное. Кровавые разборки приморской мафии, финансовые взлеты и стремительные падения, роковые любовные истории, — все это на удивление живо в памяти. Может, еще и потому, что герои тех лет, кто не оказался на Морском кладбище, теперь, в массе своей, уважаемые люди: сплошь бизнесмены и политики. Новая книга известного приморского писателя Татьяны Таран, «Дорога на Горностай», – именно об этом жестком, но, в каком-то смысле романтичном времени. Накануне презентации романа, которая состоится во Владивостоке 2 ноября, на 3 этаже Малого ГУМа в 14.00, мы встретились с автором, и попросили Татьяну Таран рассказать о книге и о себе.

– Татьяна, за достаточно короткое время вам удалось написать и выпустить три книги. Две читатели уже оценили, с нетерпением ждут возможность прочитать третью. Как вам это удалось?

– Тридцать лет назад я написала свой первый рассказ. Отпечатала на машинке и отнесла на Миллионку, в журнал «Русский остров». Он выходил во Владивостоке в 90-х годах. Редактор прочитала и сказала: «Какой текст! Мы его обязательно опубликуем». Так бы и случилось, но грянули тяжелые времена, журнал закрылся, рассказ исчез, помню только название: «Отпусти, кого любишь». С тех пор в художественном жанре я ничего не писала. Только заметки, репортажи и очерки, – как журналист. Даже мыслей о писательстве не было. А потом, в 50 лет, мне поставили диагноз «рак», долго лечили, отправили на инвалидность, и надо было чем-то заполнять свои дни. Так появился первый рассказ. Потом второй, пятый, восьмой… Сюжеты переполняли меня, как будто прорвалась плотина, и на страницы хлынули двадцать с лишним лет без творчества. Вышла первая книга «Список мечт». Мне было удивительно, что история про балерину и моряка затронула многих людей. Оказалось, что «Барышня и капитан» – это очень владивостокская повесть. С атмосферой девяностых годов, с морскими семьями, запахом багульника и ветром в парусах. Меня вылечили, инвалидность сняли, сказали: забудьте дорогу к онкологу, идите, живите обычной жизнью. Оказалось, обычным для меня теперь стало писательство: дни доверху заполнены творчеством, встречами с людьми, лекциями, проектами, библиотеками, книжными ярмарками. После выхода первой книги, мне в Фейсбук и на почту посыпались письма: у вас есть ещё рассказы? Где можно почитать? Так появилась вторая книга «Никто не ангел». И снова – порт, запахи моря, южняк, сопки и наши люди. Кто-то из читателей сказал при встрече: ваши книги – они «наши, приморские». Владивосток даёт мне почву для творчества. Но так бы сказал писатель-почвенник. А я стою на берегу Амурского залива и понимаю, что творчество мне даёт совсем другая природная субстанция. Море, ветер, корабли и люди побережья.

– Легко ли придумать сюжет? К примеру, как появился замысел вашего нового романа, «Дорога на Горностай»?

– Примитивно! Я уже тридцать пять лет живу на Эгершельде. Помню бухту Фёдорова ещё без яхт-клуба и ресторана «Семь футов». Загорали и купались там на совершенно пустом, без построек, берегу. И вот иду своим привычным прогулочным маршрутом от двимовского пляжа к «Олимпийцу», и вдруг мне приходит в голову мысль: откуда здесь всё это взялось? Вот эти новые пирсы? Рестораны, шикарные яхты, лодки с моторами? Здесь раньше была парусная гребная база «Труд», пацанов учили на яликах ходить. А сейчас – огромные, красивые, двухпалубные яхты – когда они здесь появились? С какого момента частный флот стал столь заметным явлением? Гуляла я по весне, ещё только-только оттаивал залив, яхты были укутаны белыми полотнищами. И с этого момента начинается повествование: «Весна неспешно заходила на побережье. Её приметы из года в год были одни и те же. Лёд в бухте потемнел. Лужицы, кое-где растопленные солнцем во льду, блестели серебряными блюдцами посреди взъерошенной белой крошки. На прибрежной полосе понемногу открывались проталины — галька вперемешку с ракушками. Чайки, словно чуя скорый разлом льда и доступную рыбалку, носились очумело и беспорядочно от моря к берегу и наоборот.» О чём я пишу? О чайках, море, ракушках… О чём ещё писать приморскому автору? Я не знаю, по каким улицам кружит Садовое кольцо, но знаю, как сбегают к морю наши улицы. И людей знаю, дальневосточников. Их характеры, взгляды на жизнь. Знаю, что они быстро говорят, и так же быстро принимают решения. Они импульсивны, но добры. Авантюрны и щедры. Гостеприимны и снисходительны к чужим заблуждениям о том, что здесь край земли. Они говорят: здесь – начало! Солнце встаёт на востоке, и только через семь часов доходит до столицы. Москва на это смотрит снисходительно, как на фантазии младшего брата. Но очень любит приезжать к нему за солёными брызгами по пути на острова (с последующей рыбалкой и ужином с морепродуктами). Но в Москве 12 миллионов жителей, а во всем Приморье – меньше двух. Да и книжный рынок несопоставим.

– Две ваши первые книги вышли в приморском издательстве. Новый роман – в московском. Это было принципиально для писателя Татьяны Таран?

– Один местный журналист заявил на встрече в библиотеке: «Если автор первые две книжки выпустил во Владивостоке, то третью обязан издать в Москве. Иначе он не писатель». Спорное со всех сторон утверждение. Но я выпустила третью книжку именно в Москве. Не потому, что хотела кому-то что-то доказать. Мои судьи – читатели. Но Москва – книжная империя, на ярмарку «Нон-фикшн» приезжают представители трёхсот издательств, там построенная логистика продвижения книг. Из Владивостока в Москву они не попадают никак. Обратно – бурным потоком через книжные торговые сети. А туда – никак! Ни одно местное издательство не работает на интернет-площадках «Озон» и «Лабиринт». А это значит, что изданные в Приморье книги осядут в приморских же магазинах. Это неплохо, я понимаю, что мой основной читатель – здесь. Ну, а каким образом тогда пропагандировать наш прекрасный край в столицах и регионах? Как показать, что у нас тоже есть культура, и что не только дальневосточным гектаром живы здесь люди? Выездные спектакли театров – хорошая традиция. Но книгами – быстрее, дешевле и объёмнее. Я бываю на столичных книжных ярмарках. «Красная площадь», «Нон-фикшн», «ММКВЯ». Там есть павильоны с книгами от Воронежа, Саратова, Магадана и так далее. От Приморского края – нет. Ни одной книги приморских авторов я на этих ярмарках не видела. Их просто элементарно туда некому отвезти. У нас нет Главного по книгам.

– Как же нет? У нас же три отделения Союза писателей?

– Действительно, три. СПР, СРП, РСП. Буквы одинаковые, слова тоже, только меняются местами. Некоторые авторы состоят сразу в трех союзах. Я вступила в один, и только для того, чтобы мои книги продавались в Книжной лавке писателей на Кузнецком мосту в Москве. Условие у них такое – принимают на реализацию книги только членов творческих союзов. Рекомендации мне дали московские писатели. Потому что в приморском писательском союзе меня не захотели видеть и слышать, несмотря на весомые рекомендации местных маститых авторов и их заверения в моём таланте. Что такое талант, я не знаю, но работаю над текстом по 12 часов в день. Это не означает, что всё время пишу слова и предложения. Три четверти этого времени уходит на изучение материала – в книгах, справочниках, фильмах, музыке и Интернете.

– Татьяна, это правда, что в географии ваших книг не хватает только Африки? Как вам это удалось?

– Действительно, так! На всех остальных обжитых континентах книга уже присутствует. Моя миссия – рассказать про Приморский край и его жителей всем на свете. Что я делаю для этого? Рассылаю свои книги по разным странам, их просят в Новой Зеландии и Уругвае, Сиднее и Токио. Чаще всего – наши соотечественники, эмигранты. Мотивация их проста – тоска по Родине, жажда сохранить русское в себе – с помощью книг. Пересылку оплачивает получатель, взамен приобретает рассказы на родном языке. В электронном виде книги доступны везде, где есть Интернет, хоть в космосе (наверное, – я точно не знаю, есть ли там Интернет, но должен быть – всё через спутники ведь идёт). Книги продаются в Токио – их покупают японцы, изучающие русский язык. Несколько рассказов переведены на китайский язык. Есть собственная авторская страница в американском русскоязычном журнале «Новый континент» – там публикую новые рассказы, а также эссе, рецензии на спектакли и выставки.

— Признайтесь, кто вас продвигает? Ведь без пиара современному писателю не обойтись.

– Я занимаюсь продвижением своего творчества самостоятельно. Никто не рискнул раскручивать 50-летнего автора с провинциальными рассказами. Известная московская критикесса сказала при встрече: «Не пишите рассказы! Только романы. И уберите с обложки слово «Владивосток» – это совсем никуда не годится…». И недовольно поморщилась, даже не взяв в руки мою книгу. В Москве никому не интересно связываться с возрастным автором из провинции, да ещё и с онкологией в анамнезе: вдруг помрёт от рецидива, а вложенные в книгу издательские денежки пропадут. Мне там прямо заявили: мы делаем ставку на молодых девушек! И вот так ещё сказали: «Нам интересны проекты, а не авторы. Понимаете? Мы вкладываем деньги в раскрутку «проекта», чтобы он окупил наши вложения и принёс прибыль». То есть молодой автор, (желательно мужчина, в возрасте около 40 лет), должен писать одну книгу за другой, рекламная кампания от издательства сделает его известным, так потекут капиталы. В этом нет ничего плохого, особенно, если автор пишет хорошие тексты. Финансовая поддержка, моральные стимулы – всё это работает и на имидж писателя. Только я в свои годы не вписываюсь уже в этот алгоритм. Но, как заметил один из издателей: «Вы идёте каким-то своим путём». И мне на нём комфортно. Статус регионального писателя ничем не хуже столичного, а иногда даже лучше: конкуренции меньше.

– Татьяна, и все-таки вы написали роман! Вняли совету вредной столичной критикессы?

– Да, роман я написала. Но не в угоду москвичке-критикессе и тому журналисту из библиотеки. Сначала это вообще был не роман, а повесть, называлась – «На семи ветрах». Но она не поместилась ни в первую, ни во вторую книгу – слишком объёмная. Лежала пять лет в столе, как вдруг я поняла: у меня в голове ещё столько материала по этой теме! Если сейчас всё не сложу в один текст, отдельно прорабатывать тему 90-х годов уже не буду – не люблю про одно и то же писать. И я склонилась над рукописью ещё на целый год: добавила сюжетных линий, ввела новых ярких персонажей, долепила картину быта времён перестройки и гласности. В каком-то смысле работать над переделкой повести в роман было легче, чем писать с нуля. Потому что я знала исходные данные и финал. Оставалось наполнить содержанием новые главы. Послушайте, как я назвала некоторые из них: «На восток», «Джинсы Вовки-моряка», «Остров Уши», «В доме на Пушкинской»…

– Типичный дальневосточный текст!..

– Да, мне приходилось объяснять московским редакторам, что «Гнилой угол» – это бухта Тихая, потому что там всегда туманы. А в моря у нас не плавают, а ходят. Само название романа «Дорога на Горностай» – что означает? В книге устами героя будет сказано, что горностай – это не зверёк, а название бухты, имя которой дали в честь канонерской лодки. Также как Улисс, Диомид, Парис – не в честь героев Троянской войны (хотя опосредованно – именно так), но по традиции давать названия географическим объектам в честь погибших или отслуживших свой век кораблей. На бриге «Парис» осматривал побережье Приморья один из первых картографов этих мест Василий Бабкин. Он и давал названия бухтам и мысам. (Да, сообщу по этому поводу: недавно меня приняли в Общество изучения Амурского края – Русское географическое общество. Это большая честь и ответственность.) Но дорога на Горностай несёт еще и философский смысл. Мы все помним, как дымила свалка в той бухте. Существенный вопрос: оставишь ли ты после себя какой-то след, или так и будешь день за днём брести на свалку жизни? Действие романа начинается в 1975 году и заканчивается открытием Мариинского театра во Владивостоке. Сорок лет – огромный пласт событий, особенно с учётом трансформации российского общества на рубеже веков. Мой герой, Сергей Дорохов, попадает на эти жернова перестройки. Его колбасит, плющит, вокруг него стреляют, взрывают, он боится, мимикрирует, но выживает во всех этих переделках. Потом поднимает голову, шагает как состоявшийся, успешный бизнесмен. Таких много сейчас вокруг нас, я вижу их по телевизору и в топ-новостях приморских информационных агентств. Но я ещё помню их совсем другими, с билетом КПСС в кармане, и вы тоже их помните. В романе главный герой спрашивает своего друга:

— … Ответь мне на один вопрос: а вот ты сам что считаешь делом всей своей жизни?

— Ты о чём это? — удивился Синельников.

— Дом построить, сына родить, дерево посадить — об этом, что ли?

— Ну, да… Наверно, об этом. Но не яхтами торговать и не консервами, это уж точно. Тем более, что эти «дела» нам с тобой выпали случайно.

— А! Я тебя понял! — вспомнил Синельников…»

Мои герои разобрались, в итоге, что к чему. История в целом о том, что каждому неплохо бы в этом разобраться тоже.

– Сильно волнуетесь перед презентацией новой книги читателям?

– Конечно! Всё же это мой первый роман, крупная форма. И большая ответственность перед земляками. Тут каждую строку принимают не на веру, а под микроскопом! Региональному автору в этом смысле живётся труднее, чем столичному. Здесь не схалтуришь в тексте, и отговорки: «Это же художественный текст! Автор имеет право на выдумку!» – не работают. Играет тот факт, что о Приморском крае издаётся в основном краеведческая литература, рассказы о тайге, рыбах и тиграх. Этот жанр называется «нон-фикшн» (без сюжета), он любим и востребован. А вот художественных текстов местных авторов не так много, и читатель думает, что все события в романе должны быть достоверны, бухты названы правильно, как на карте, а четвёртый троллейбус должен идти с Фуникулёра строго на Варяг. Хочу сразу предупредить читателей: вы не найдёте на карте бухту Неприметную, в которой разворачиваются события. Я её придумала.

– Это правда, что главный герой вашего романа списан с известного приморского персонажа?

– Меня уже несколько человек, прочитавших роман, спросили: так это вы про яхт-клуб господина N. написали? Это у него такая история в жизни получилась? Нет, отвечаю, не он. А кто тогда? Может, М.? Нет, тоже не он. Имена-пароли-явки… Даже про секретаршу спросили – а это не та, случайно? Нет, не та! На всякий случай, на моих книгах стоит пометка: «Все персонажи выдуманные, все совпадения – случайны»…

Лада ГЛЫБИНА, фото из архива Татьяны ТАРАН